В радио- теле- и прочих новостях зачастило слово «Манежка». Так, на манер Пушки, на которой забивают стрелку, стали называть Манежную площадь. На очереди — Краска.
Всем известно, что Николай Добронравов в прошлой жизни был влюблён в Аду Якушеву, причём до такой степени, что ему и Юрию Иосифовичу с некоторых пор по ночам начали сниться одинаковые сны, а потом и днём стали приходить общие мысли. Однажды им обоим одновременно пришла гениальная мысль про то, что "она у них — одна", и оба они сразу же написали на эту тему одинаковые стихотворения. Но у Визбора в 1964 году уже была своя гитара и вообще он был более самоcтоятеяльным, сам мог написать песню на свои стихи, сам её сыграть и сам спеть. Так и сделал. А безголосому и лишённому слуха Добронравову пришлось просить об этом Александру Пахмутову. С аналогичными просьбами к Пахмутовой в то время приставал и Гребенников*. Выстроилась очередь. Когда Пахмутова, наконец, согласилась и песня была написана, началалась морока с поиском исполнителя. Магомаев с Кобзоном почему-то никак не соглашались, Лещенко был слишком молод для такой песни, а Максим Галкин ещё не родился... Короче, двадцать лет промчались, как железнодорожный состав мимо Тихорецкой! Об этом составе Добронравов тоже написал стихи, но это уже совсем другая история...
Конечно, и я мог бы быть на этом концерте. Я очень хотел на нём быть... Ах, если бы шофёр подогнал машину к самому подъезду! Я бы намотал на шею свой любимый шарф и уже через пять минут мы были бы в фойе. Я бы сдержанно поздоровался с пришедшими, сел за столик в слабо освещённом углу и заказал бокал красного испанского вина. Я бы наслаждался прекрасной музыкой и собой, что, несмотря на температуру, нашёл в себе силы присутствовать и вот присутствует, распространяя своё горячее дыхание на любимую певицу и на ничего не подозревающих зрителей! Да и без шофёра, пусть не переживает, я как-нибудь добрался бы... Но я не пошёл на этот концерт. Потому что я знаю, как начинаются 9/10 всех моих простудных заболеваний. 9/10 всех моих простудных заболеваний начинаются следующим образом.
Прихожу я на работу, а там секретарша с крупным телом смотрит глазами кролика. — Девочка, — говорю, — ты больна. Сидела бы ты лучше дома, а? — Нет, — говорит, — работы много, поработаю... После обеда кролик, наобщавшись по интернету с подружками, начинает обильно сморкаться и чихать. — Дура, — говорю, — иди домой, ты же всех заразишь! — Нет, — говорит, — я не очень больна. Когда эта сука, полная самодовольства и соплей, закончив свой, никому не нужный рабочий день, наконец, сваливает, я понимаю, что глаза мои уже не-по детски чешутся и голова болит знакомой болью, и это значит, что через пару дней я свалюсь как минимум на неделю... Назавтра эта блядь, конечно же, на работу не выходит, сообщив по телефону, что она больше не в силах бороться с простудой и заболела. — Идиотка, — кричу, — ты ж ещё вчера была больная?! — Нет, — отвечает, — вчера я была простужена, но вышла на работу. А сегодня я заболела и пошла к врачу! По-моему, такую легче один раз убить, чем попусту объяснять, в чём она не права...
Посмотрел телепередачу. В начале были титры, белым по чёрному: "Поэты и поэзия. Дмитрий Строцев, Елена Казанцева, Алексей Андреев и Вениамин Айзенштадт". Потом крупным планом — глаза Елены Фроловой, потом она пробует гитару. Потом Строцев пробует микрофон, а Вера Евушкина настраивает свет. Потом в зал входят зрители. Это Москва, театр Елены Камбуровой. Это было вступление. <...> Потом поэт Строцев, поэт Казанцева и издатель Андреев сидели под абажуром за столом с зажженной свечкой и размышляли о нелёгкой доле поэта — на примерах Вениамина Блаженного и себя. Потом Андреев сказал: "Спой песню, солнце..." и Казанцева спела песню про то, как она стоит на полочке, сто двадцать экземпляров, просто так стоит. Потом они говорили об иллюзиях хорошего заработка, про материальные и душевные затраты и про мороз по коже от настоящих стихов. Потом лампа в абажуре погасла и Казанцева сказала, и что она знала, потому что ведьма, что лампочка потухнет и погаснет. Потом в абажуре сменили лампочку и они опять заговорили о том, как сложно продать стихи. <...> Потом опять театр Камбуровой, люди, цветы... Лена Фролова хорошо говорит о том, что благодаря песням, её душа дружит с поэтами, с их стихами и голосами... Поёт песню "Душа, проснувшись, не узнает дома...", мелодия которой (кстати, в очень неплохой обработке) служит лейтмотивом всей передачи... Кадры с В.Блаженным в его минской (как я понял) квартире. <...> Стол, три пустых стула... На столе свеча, цветущая веточка, бумажные кораблики и пустой корпус телевизора, где вместо кинескопа — небольшая икона... Это такое "визуальное отступление", оно очень удачно проходит по всей передаче — очень красивые кадры, девушка с длинными распущенными волосами... <...> Титры. Автор сценария и режиссер — Наталия Голова... Очень неплохая передача получилась!
А ведь можно же было Юлю Савичеву в последний момент незаметно подменить Ваймой Лайкуле! Не подменили. Вывод: политическое руководство страны пока что не заинтересовано в появлении отечественной попсы на мировой арене.
